Грязным снегом хрустит под ногами
Уходящий жалкий февраль.
В сотый раз меня в путь провожает
Уличный серый безглазый фонарь.
Горизонт украшают высотки,
А в руках моих клочья земли
Этот мир так небрежно соткан,
Грубой нитью стянуты дни.
Теплотрасса как линия жизни
Окольцует любимый район,
А мужик в плаще грязно-рыжем
Жадно пьет огуречный лосьон.
Ужас крови в луже бензина,
Мое сердце в промышленный блок.
Я приветствую будни резиновые -
Черным дымом ответил завод.
Кровь мешалась с сырою землею,
Замерзая в куски правоты
Городской техногенной зимою -
На иконы порока плоды.
Я имею полное право,
Завершать глаголом строку.
В поле полном кровавыми травами
Ликовать в человечьем соку.

Ночь. Темно. Сидим вдвоем.
Я и Большая медведица.
На ориентир-солнце мое
Не приходится больше надеяться.
 
Под кофеином
В час-тридцать ночи
Ход часов
Слился в одно.
Надо бы спать да нету уж мочи -
Кофе суров - все уж равно.
Тошнота завладела горлом
Неприятные спазмы и муть
Выбираю из лужи, скрепляю и строю
Крепость - слово, фундамент - суть.
 
Прав был поэт - стих родится из сора,
Прошу прими этот факт.
Любая поэма хоть на роже в узорах
Была создана именно так!
 
Захмелел, перебрав совершенства -
Заблевал все стихами вокруг.
Пропотел, возмущенный бездействием
Мол вот суки отбились от рук!
Этот стих внешне крив и неровен
И четыре сменяет в нем три
И с потоком моей пылкой крови
Разрывал меня изнутри.
 
Уж ночь сотни раз прекратилась,
Кофеин исчерпал свой эффект
Словно гнойная рана открылась
Я стихами запачкал паркет.

Настроением черно-коричневым
Затыкаю поганые рты.
В этом нет ничего необычного.
В этом норма грядущей беды.
Башмаком километры отбившим
Утверждаю как штампом слова.
Легкий шаг мой что тяжестью дышит
Обессмертит чужая молва!
И безудержным хохотом рьяным
Раздражаю желудки свиней,
Оставляя глубокие раны.
Ты вселенская глотка! Сильней!
Аппогей эгоизма ликующий
Озаренный свастикой лет.
Да, в воспетом мире бушующем
Кроме Дьявола праведных нет.