 «Девая днесь Пресущественнаго раждает и земля вертеп неприкосновенному приносит. Ангели с пастыри славословят. Волсви же со звездою путьшествуют. Нас бо ради родися отроча младо - Превечный Бог». Такой кондак поется празднику Рожества Христова в Русской Церкви. В этом высокоторжественном празднике - как в фокусе сконцентрирован смысл всего христианского учения. А раз мы - христиане, то это суть нашей судьбы. Но мы не просто какие-то абстрактные «христиане», живущее непонятно когда, непонятно где. Мы - христиане русские, живущие в современной нам России. Чтобы быть сознательными участниками нашей судьбы, мы должны уяснить себе - где мы живем, как мы живем и как мы относимся к моменту и месту величайшего события в истории человечества - к Рожеству Христову. Это ставит вопрос о православном понимании пространства и времени и соотношении этого понимания с нашим местом и нашим временем.
Итак, наш кондак начинается со слов «Девая днесь». «Девая» - прилагательное «девственная», сиречь Дева Марuя (обычно в этом слове ударение всегда на первый слог, ударение на второй слог и отличает Богородицу от других Мaрий). «Днесь» значит «сегодня», «в этот день». Что значит для нас это «днесь», «днесь Рожества Христова»? Если мы подойдем со светской позиции, то есть если мы не верим в то, чему учит Церковь и, соответственно, если мы не верим в Бога, в действительность Его бытия и Его могущества, то это «днесь» имеет историко-символическое значение, а сам праздник носит характер воспоминания. То есть «сегодня» («днесь») 7 января 2012 мы поминаем событие, произошедшее 2012 лет назад. Но для верующих это не так.
Для верующих Бог стоит выше времени, и все, что с Ним связано, не измеряется временной человеческой мерой. В Церкви и для верующих «днесь» приводимого кондака есть именно «сегодня», «сейчас», 7 января 2012 года. Не как метафора, но как действительность. Событие Рожества Христова происходит сейчас, «днесь». Христос рождается в этот момент и в корне меняет судьбу мира, судьбу народов, нашу с вами судьбу.
В «днесь» два времени сталкиваются между собой - бытовое время и время вечности, вечность врывается во время, изменяет его, превращает в нечто другое - в волшебный момент, меняющий все пропорции и достоверности бытия. В волшебном рождественском времени бытие взрезается молнией Божественного присутствия. Это врезание произошло не когда-то (а мы сейчас будто об этом вспоминаем); если мы верим, то это происходит сейчас.
На это указывает «днесь».
«Девая днесь Пресущественнаго раждает». Пресущественный - Тот, Кто был тогда, когда не было сущего, Тот, Кто предшествует существованию. Время возникает вместе с существованием, как одно из его важнейших измерений. Но Пресущественный вне времени, так как предлежит существованию, и тем не менее кондак говорит нам - Пресущественный, сам Бог рождается именно «днесь», сейчас. Значит, есть такое «сейчас», такое «сегодня», которое способно вместить в себя То, что вне времени. В этом величие Благой Вести - она сообщает нам, что произошло нечто невиданное, неслыханное, невозможное, обрушивающее все философские построения, все доводы обычного здравого рассудка. С точки зрения здравого рассудка, с точки зрения «мудрости мира», это какое-то «безумие». Поэтому святой апостол Павел и говорит: «Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу безумием проповеди спасти верующих» (1 Кор. 1:20-22).
Теперь для нас, конкретно для нас с вами, находящимся в этот временной момент 7 января 2012 года, что важнее: здравый смысл, услужливо подсказывающий, что речь идет о возвышенных аллегориях и красивых метафорах, или факт прямой, отвергающей все противоположные аргументы веры? От ответа зависит, верим ли мы в Бога, являемся ли мы христианами. Все сводится к этому «днесь», к тому, как мы готовы Его понять, как готовы Его принять. Если мы переступаем разум, то мы открываем во времени новое измерение - измерение Пресущественного, измерение События, рождественское измерение.
Из отношения к этому «днесь» можно сказать о нас все. Не только о каждом по отдельности, но о народе, о культуре, о цивилизации, о стране, об обществе. Если у нас есть Рождественское измерение - мы одно. Если нет и это формальная дань недавно заново открытой культурной условности - другое. Второе означает, что мы не христиане, что мы не православный народ и неправославное общество. Первое же означает, что мы находимся в центре самого великого из чудес, затмевающего все возможные чудеса.
Тут-то мы и переходим к «земле». «Земля вертеп Неприкосновенному приносит». Вертеп - пещера, то есть нора, отверстие в скале, горе, впадина. Земля расступается, освобождает в своей плотной структуре место для того, чтобы Пресущественный и Неприкосновенный смог в ней проявиться. Теперь это чудо места, пространства. Неприкосновенный Бог потому, что Он выше всех телесных форм мира, выше пространства. Но по милосердию Своему Он становится добровольно «прикосновенным», рождается на земле, в нашем мире. Для того, что принять Его, земля должна дать место.
Конечно, по здравому уму это было бы место бесконечно большое, а не какая-то пещера. А по нашей вере пещера была небольшая, скромная, способная вместить лишь Богомладенца, Пречистую Матерь, Иосифа праведного, да еще ясли, осла и быка… Для вмещения Невместимого было бы недостаточно великой бездны. Да и она Его не вместила бы, но Православие учит нас - довольно пещеры. Но вот пещера должна быть - земля должна подвинуться, должна освободить место - самое важное место в истории мира, самое главное место в пространстве.
Теперь вопрос: где эта земля, что «приносит Неприкосновенному вертеп?». Вы скажите: в Вифлееме Иудейском, нарицаемом «Дом Хлеба». Но где «Дом Хлеба»? И снова линия водораздела: для тех, для кого «днесь» означает «тогда», «давно», «земля» означает «другая земля», «далекая земля», «та земля». И соответственно вопрос о том, чтобы она «принесла», приготовила, освободила пещеру - это вопрос к ней. Но для по-настоящему верующих все не так. Эта земля - наша земля, русская земля.
Если время свернулось до святой благословенной ночи Рожества Христова, до вмещения Пресущественного в «днесь», то происходит и другое чудо, другое волшебство - «земля верных», Христова земля, русская земля, наша с вами земля должна принести Неприкосновенному вертеп. То есть наша земля должна расступиться, подвинуться, постараться, чтобы освободить святое место для присутствия Господня. Это - русский вертеп, который не может быть там, но должен быть здесь. Это освобожденное русское место для Рожества Христова, место, которое должны подготовить - открыть, возделать, создать - мы.
Вертеп - пещера - место пустое, оно не захламленное. Христос рождается на земле, где есть свободное место, где есть пустое пространство, еще не забитое бессмысленным бытом, а если и забитое, то расчищенное для великого мига. Пусть оно будет мало и просто, но оно должно быть пусто, чисто, предуготовано. Эта пещера - это души русских людей, это наши Церкви, куда стекается народ праздновать Рожество.
Разве Россия не «Дом Хлеба», разве почти вся наша история не состоит в трудовом усилии взращивать хлеб? «Крестьянин» происходит от «христианин». Тот, кто взращивает хлеб из века в век, созидает «Дом Хлеба», строит Русский Вифлеем, делает Русскую Землю достойной Рожества. Делает ее рождественской землей. Это - волшебная земля, которая находится «здесь». Правда, она будет «здесь», а не «там», если мы - настоящие русские, настоящие русские православные христиане, а не не-пойми-кто… И как надо было бы отнестись с мыслью о Христе к этой рождественской земле, к нашей стране, к нашим просторам, к нашему месту? Разве так, как этому мы относимся?
На этой земле в рождественский миг между тем для «славославия» «превелия чуда» сходятся «ангелы с пастырями». Самые высшие духи Божии, «светы» с самыми простыми пастухами, стоящими на ночной страже. Высшее соединяется с низшим в точке Рождества. И ангелы, и пастыри поют «разумный свет», превышающий всякий разум. И пастухи спешат к вертепу, чтобы подивиться чуду из чудес - рождению Бога. Кто такие ангелы? Явно не мы, но иногда русский человек чувствует траектории их стремительных полетов пронзительно и остро, стоит только отвернуться от того, что есть вокруг нас, закрыть глаза, чтобы открыть иные глаза - глаза, смотрящие в другом направлении, внутрь. Но пастухами - пастырями - можем быть и мы. В том случае, если стоим на страже тогда, когда все спят. Только те, кто не спят тогда, когда все спят, могут рассчитывать очутиться на земле в окрестностях Вифлеема в благословенную ночь, святейшую всех ночей.
И теперь, быть может, самое важное. «Волсви же со звездою путьшествуют». Кто такие эти волхвы? Это - персидские маги. Но маги со своими дарами - золотом, ладаном, мирром - часть волшебного места и волшебного времени. А значит, «персидские» они только в том случае, если Рожество для нас - воспоминание о бывшем, а не настоящее Событие. Тут важно, что речь идет о русском слове «волхвы». Персы не знали Писания, не были под законом. Но они первыми пришли поклониться Богочеловеку в Его воплощении. Не иудеи, а персы. Не те, кто в законе, а те, кто вне закона. Они приходят в Вифлеем издалека, извне.
В самой же Иудее властитель Ирод, напротив, далеко не рад Рождению Спасителя и готовится к тому, чтобы вырезать всех первенцев, рожденных в эту ночь. «Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоя о камень!» Псалом 136. Близкие и пребывающие в законе готовятся разбить голову своим младенцам, далекие идут поклониться младенцу Богу. Зороастрийские маги ждали своего «спасителя» - Саошьянта, и поклонялись огню. Но они сделали в решающий момент важнейший выбор: они поверили в истинного Спаса миру, предпочли огню сияние Пресущественного Света. Есть мудрость тех, кто далеко от закона, от истинной Веры, но кто ждет - по-настоящему, упрямо, огненно - истины и приходит час, когда ему надо собираться в путь.
Русские волхвы собирают свои дары - здесь и сейчас, чтобы прийти к благословенной точке в благословенный миг.
Путь волхвов - это путь России, русского народа, народа, который все время ждет. Ждет спокойно, угрюмо, настырно, сосредоточенно, ждет даже тогда, когда нечего ждать, когда ждать глупо и бессмысленно, когда надо срываться и бросать все это дело… А он ждет. Веками, кругами, бесконечно тянущимся нашим временем. Но придет миг, когда на Востоке (обратите внимание: на Востоке - не на Западе, на Запад пал сатана, оттуда идет лишь электрическое мерцание блуждающих болотных огней святого Эльма) зажжется звезда. Звезда как знак русским волхвам, как исполнение русских ожиданий. Это значит, нам пора собираться в путь.
Куда? - В Вифлеем, в Вифлеемский вертеп. Когда? - «Днесь», «сегодня», «сейчас». И что же мы можем принести? - Золото явно надо искать где-то еще, да и священные благовония в последние века нашей истории мы заменили какими-то другими веществами и субстанциями, другими запахами и смесями - от нас пахнет не ладаном, но нефтью, часто перегаром - что еще противнее, дезодорантом или лосьоном. Но все-таки у каждого есть своя лепта, свое крохотное сокровище. У русского человека еще осталось сердце. Его-то и следует отдать. Чтобы больше его не было. Отдать новорожденному Христу, Богу нашему, и жить дальше без сердца, пусть оно будет лучше в Его крохотных младенческих ладошках.
Теперь о русской звезде. Звезда - светлая точка в ночи, отверстие в черноте свода. Маленький сгусток живого света. Это и есть наше сердце. «Волсви со звездою путьшествуют» - это мы идем, ведомые светом русского сердца - одного на всех, которое мы и отдадим, принесем в дар. Тут может сложиться впечатление, что это будет когда-то потом. Но в том-то и дело, что персидские маги, ожидая, что спасение придет «когда-то потом» по их огнепоклонническим представлениям, в один момент понимают, что «завтра» наступило, что будущее теперь настоящее, что оно сбылось. И тогда звезда сердца вспыхивает на черном небосклоне, и они пускаются в путь. Их задача (наша задача) - прибыть на место вовремя. То есть ровно в полночь 7 января 2012 года.
И вот конец кондака - «нас ради родися отроча младо Превечный Бог». Бог рождается ради нас. Не Сам по Себе, не из-за Себя. Из-за нас. И снова не из-за каких-то абстрактных «нас», ради русских. Конечно, не только ради русских, русских всех. Но для нас все - это русские. Это - конкретные все, а не абстрактные. Пусть никто не обижается, а сам лучше идет в Вифлеем, путешествует со звездой и славит Рожество Христово. Там мы и встретимся, но только «там», когда это там полностью станет «здесь», когда мы преобразимся в рождественском времени и рождественском пространстве. Тогда-то и зазвучат слова Евангелия на всех языках. Это будет перевод с нашего языка - если наш язык по-настоящему христианский и православный, если мы сами - народ Христа, а наша страна - удел Пресвятой Девы.
«Нас ради» не может вместиться, это слишком. Но в Рождестве Христова все слишком - Пресущественный рожается, Неприкосновенный оказывается в простых яслях, высшие небесные духи встают в один ряд с пастухами, Дева рождает и кормит повитого пеленами младенца, который - «отроча младо» - Превечный Бог. Все невероятно, все волшебно, все за горизонтом здорового ума. У Достоевского в одном из писем есть тема, которая позже повторилась в «Братьях Карамазовых»: «Если бы математически доказали вам, что истина вне Христа, то вы бы согласились лучше остаться со Христом, нежели с истиной». О таких математических доказательствах мы наслышаны, и почти все из нас повторяли их почти век. Если истина против Христа и чуда Его Рожества, то плевать на истину. Грош цена такой истине, это, одним словом, не русская истина. Русская истина - это топорная истина, истина того, чего не может быть, но есть. Более того, единственно, что есть.
Быть на стороне Рожества Христова в миг Рожества Христова: вот выбор, который делает / сделал / сделает русский народ. Иначе его не только не будет, но его нет и не было никогда. Русские против истины, если истина нерождественская, не Христова. И даже русские без Христа - не русские, как какие-то «левые», какие-то не пойми кто…
С Рожеством Христовым! Ибо «нас ради родися отроча младо Превечныи Бог».
Александр Дугин |
